Сила еврейская в кипе

Сто раз Мойше попадал в эту ситуацию и сто раз выходил из нее побежденным. Грабли стояли на том же месте и он их не обходил стороной. В его, Мойшиной, жизни грабли имели вполне живое тело и даже имя. Звали его Гидон.

Первый раз Мойше наступил на эти грабли когда ему было 6 лет. Столько же было и Гидону – им посчастливилось попасть в один и тот же, первый класс в школе. Когда Мойше пришел в первый день учебы в школу, уроки уже давно начались, все празднования начала учебного года уже миновали – он просто опоздал. А всё из-за того, что мама ему не могла найти штаны. Штаны то были готовы уже за месяц до начала учебного года, просто, по невероятно нелепым обстоятельствам их надел на работу отец семейства и знатный раввин Шауль Рубин. Работа Шауля Рубина заключалась в чтении молитв в синагоге на другом краю города – но это другая история. Штаны были ему в самый раз, поэтому худощавый раввин не заметил свою нелепость (он вообще мало что замечал в своей жизни), а детина Мойше был крупен не по годам. Поэтому, Шаул не без труда, но всетаки влез в штаны, которые первыми попались ему под руку тем утром. Его же, Шауля, штаны стащила собака Белка и уже давно поделилась ими с безымянными коллегами по мусорному контейнеру.

И так, попав в свой класс, в штанах своего племянника его же возраста, но нормальных габаритов, детина Мойше, весом 50 кг и шириной в две учительницы, увидел, что ему осталось в классе всего одно место чтоб сесть. И как вы понимаете, это место было возле Гидона, в самом дальнем углу класса, на последнем ряду. Они ещё не были знакомы, но Гидон очень обрадовался соседу по парте, и когда Мойше садился на стул рядом, Гидон, незаметно отодвинул стул назад. Мойше с треском упал на свой зад, обратив на себя дополнительную дозу всеобщего внимания, которой хватило одноклассникам для потех на весь учебный год. Если его по какой-то причине, кто-то не заметил, когда он вкатился в класс во время уже начатого урока, то теперь он стал звездой особо крупного масштаба, вроде красных гигантов. А падал он с треском, потому-что порвались штаны, которые еле обтягивали его громоздкое тело. Не будем вдаваться в подробности, но читателю уже стало понятно как началось знакомство Мойше со своими граблями.

Двадцать лет спустя, и получив изрядное количество тумаков от своих граблей по имени Гидон, Мойше решил изменить свою жизнь. Проснувшись утром, он поправил на голове кипу, которую после смерти отца не снимал даже ночью, когда ложился спать со своей любимой женой Сарой (имя вымышленное, дабы придать истории более смачный вкус да слух). Красиво одевшись в свой любимый черно-белый наряд, Мойше, уже совсем неприлично крупных размеров раввин, вышел в путь. По давно истоптанной его отцом дороге, он шел в ту самую синагогу, в которой его отец, царство ему небесное, читал молитвы и делал лучше всех в городе обрезания. Мойше с детства боялся крови, поэтому старый раввин Шауль Рубин так и не смог передать своему единственному сыну дар и опыт срезания крайней плоти, но это не помешало отпрыску великого человека стать лучшим чтецом поминальных молитв. Ох, сколько раз на похоронах, читая эти красивые строки для души усопшего, Мойше представлял себе, что читает он их ни для кого иного, как для Гидона.

Гидон, тем временем, не подозревая, что по нему уже прочитано 188 скорбных молитв, жил очень даже счастливую жизнь. Его обошла стороной еврейская участь и он стал ювелирных дел мастером , продолжателем семейного дела и последним мерзавцем, который скупал краденое золото и перепродавал. Сам Гидон, тоже совершал разных каратов грабежи и кражи, но при этом ни разу не был пойман и наказан органами правопорядка, что считал особым знаком сверху – значит, бог разрешает. У него росли двое близнецов мальчиков – прирожденных головорезов и две собаки – отмороженные доберманы, тоже близнецы или двойняшки. У псов не разберешь точно, близнецы они или двойняшки. Жена Гидона, с увековеченной радостью на лице, покинула его пару лет назад, когда детям еще не было шести лет, и сбежала в мир иной на покой. Гидон не додумался (да и не мог он такое себе в голову подумать) отдать детей в школу или в хасидский интернат, и растил их сам как мог, а точнее никак. Дети росли сами. Сами научились добывать пищу, деньги и корм для своих питомцев. На 26-м году своей полной жизнью жизни (да, есть тут некая тавтология), Гидон понял смысл своей бессмысленной жизни (ну вот, опять) – он верил, что будучи мерзавцем он был послан всевышним на это свет, для того чтобы преподать урок бестолковым жителям поднебесной. Его мелкие, как он считал, пакости, должны были проучить его “воспитанников” дабы те не встряли в большие неприятности. Он считал, что преподает урок, который проучит их в дальнейшем быть осмотрительней и внимательней. Таким образом Гидон обеспечил себе вечную свободу действий не ограничивая себя абстрактным термином называемым совестью. Напротив, он был уверен, что несет благо в мир полный безрассудства и наивности. По той же причине, он нарочно забывает о своих детях на несколько дней с целью обучить их самостоятельности.

В это утро, мойше считал, что он готов к решающему шагу, но куда этот шаг ставить пока не мог сообразить. Всю дорогу до синагоги он думал о Гидоне. Накануне, Мойше в очередной раз наступил на свои грабли и тем самым вызвал в себе всю свою сегодняшнюю решительность. Мойше мысленно воспроизводил вчерашние события, чтоб окончательно определить что же с ним не так.

Мирного тебе Шабата, Мойше – как-то слишком дружелюбно поздоровался с ним вчера Гидон.

Мойше тут же опознал свою первую ошибку – вчера, ему не показалось приветствие “слишком” дружелюбным, а просто обычным пожеланием. Просто, вчера ему не хотелось видеть того, что он распознал сегодня. Вчера, вокруг синагоги толпилось много уважаемых людей, и ему было приятно, что многоуважаемый Гидон, так красиво при всех с ним поздоровался. Как будто и не было двадцати лет вражды и оскорблений. Этим мирным приветствием, он затмил все прошлые обиды. Теперь Мойше распознал нотки лести и возможно лицемерия в этом “дружелюбном” приветствии. А стоило бы сомневаться еще вчера. Он был недалек в плане наивности от своего папаши.

И тебе, любезный – также мирно ответил Мойше.
У меня есть очень красивая, ручной работы, серебряная шкатулка – полушепотом, отводя Мойше в сторонку сообщил Гидон – не хочешь купить своей Саре? Ей понравится. Да и праздник Песах скоро. Ты такой подарок нигде не найдешь.
Что ты, Гидон? Я не стану у тебя покупать. Даже не потому что знаю откуда ты берешь свои побрякушки. Просто не нужна Саре такая шкатулка.

Много говорили о качествах и красоте шкатулки. О празднике и женах, которые ждут подарков, даже самых ненужных. О долге мужа, который должен делать свою жену счастливой. И прочих бытовых эпизодах жизни. Мойше был настойчив и не соглашался покупать у Гидона шкатулку, чем очень был горд в тот момент. Он чувствовал, как наконец созрел в нем стержень противостояния, и как он ясно видит грабли и обходит их. Мойше в какой-то момент, даже показался забавным и азартным этот этюд, как Гидон искушает его, а он твердо отстаивает свою позицию. И вот, последний штрих Гидона был на самом деле неожиданной кляксой в этой приятной беседе.

Покупай Мойше, не то, я подарю эту шкатулку Саре сам.

Эти слова, как посох Моисея, разбили сердце Мойше на части. Он мигом представил себе, как его Сара бережно берет шкатулку и показывая своим сестрам хвастается драгоценным подарком, подаренным хорошим другом семьи а он, Мойше, стоит как униженный шлемазл. Еще с десяток увесистых как он сам доводов в виде сюжетов промелькнули под кипой у Мойше.

Так он купил шкатулку у Гидона. Позже, придя домой, и окончательно убедив себя в том, что сделал выгодный вклад в благополучие семьи, счастье жены и успокоение своей души, Мойше решил сделать подарок в тот же день.

Мойше. Что это? – заявила Сара развернув бумажную упаковку подарка.
Подарок. На песах.
Мойше, это самый прекрасный подарок.

Ей правда понравилось, но Мойше не мог простить себе, что Гидон его все таки уговорил купить эту шкатулку. Несмотря на то, что Сара была рада и подарок оказался очень кстати, Мойше не мог простить себе такой слабости и очередного унижения от Гидона. В глазах всех, и даже всевышнего, (это Мойше понимал четко) ничего плохого во вчерашнем эпизоде не произошло. Даже грабли были вроде как не особо больного характера. Но Мойше все же чувствовал себя вновь оскорбленным, человеком, действия которого совершаются не по его желанию.

В этот раз, решив кардинально изменить положение дел в свою пользу, он думал о Гидоне живом, а не как обычно. Он хотел придать своим мечтам о его захоронении более практичную и твердую почву. У него пока не было четкого плана действий, но он уже понимал, что нужно что-то с собой делать. Он решил, что нужно усвоить этот урок.

В это утро, Гидон проснулся хмурым и недовольным собой. У него остался кислый привкус вчерашнего провала. Он считал Мойше своим первым учеником в своей миссии, и был очень озабочен Мойшиной бестолковостью и нежеланием учиться. Это был единственный в мире человек, которого ему уже поднадоело обучать своими жестокими методами. Гидон искал в этом проколе некий смысл, он не мог понять, почему Мойше опять и опять попадается на его, Гидона уловки. Почему он никак не доучится до бакалавра дураков и перестанет вообще иметь дело с таким типом как Гидон. И вот, сверкнув бриллиантовым блеском мысль засияла в голове Гидона. Он понял, каким методом будет лучше всего проучить Мойше. Он даже не открыл свою ювелирную лавку утром, он сразу пошел действовать.

Доброе утро, Гидон. А Мойше нет дома – недоумевая, с порога заявила Сара.
Да, я знаю. – изображая застенчивость сказал Гидон. Я вообще-то к тебе. По делу.

Детей у Сары с Мойше не было. Ну правильно, думал Гидон, бог не позволяет таким как Мойше размножаться. Сара была одна дома, и как порядочная женщина, не впускала за порог Гидона. Их дом находился невдалеке от Гидона. Они с детства жили в этом районе и их родители (и Мойше и Сары и Гидона) дружили, по крайней мере общались.

У меня к тебе очень важное дело, по просьбе Мойше. Можно, я зайду, а то соседи начнут говорить и выдумывать всякое. Не дай бог.

Только теперь она его впустила и закрыла дверь. Если его послал Мойше, значит нечего опасаться за свою порядочность перед мужем.

О вечной борьбе Гидона с Мойше и противостоянии этих двух эго мало кто знал. Эта война жила только в сознаний двух ее деятелей, поэтому Сара ничего плохого себе в голову не брала – мало ли, по какому делу зашел хорошо знакомый в семье человек.

В честь торжественности момента, Гидон надел даже свою кипу в этот день, еще он хотел этим завоевать больше доверия у Сары. Теперь нужно было действовать очень тонко и хорошо подбирать слова. Сара,будучи отличной домохозяйкой, предложила чай с печеньями, которые нужно было обязательно доесть до праздника песах и она их не пожалела для гостя.

Слушай, Сара. Я с Мойше знаком с детства. Мы не всегда были дружны и не во всем соглашались друг с другом, но наши семьи всегда дружили. Мне очень больно видеть, как Мойше страдает. Я знаю, он очень хочет детей, семью и продолжения рода. Мы с ним ни раз об этом говорили и он всегда молится богу за благополучие продолжения рода.

Сара внимательно слушала. Будучи женщиной неглупой и повидавшей в своей жизни много других женщин, и наслышавшись от них такого, о чем стыдно даже думать, она немного была напряжена и уже начала жалеть о том, что впустила в дом мужчину, когда никого больше дома нет.

Гидон заметил смятение и решил быстро отвоевать обратно часть потерянного доверия. И продолжил тихо, как будто кто то мог услышать:

Мойше попросил меня об одном одолжении. Ты только не пугайся пожалуйста. И ни в коем случае не говори с ним об этом – он предпочитает не поднимать этой темы никогда и ни с кем. Иначе, он считает, он умрет от стыда. Как будто ничего и нет и не было. Ты меня слышишь, Сара.
Да, конечно – еле приоткрыв губы шепнула Сара. В горле у нее пересохло от страха и еще от чего-то, но отчего ей пока было неясно.
Так вот, право не знаю… Видит бог, мне самому сложно об этом говорить с тобой – взволнованно продолжал Гидон и как бы в подтверждении божеского согласия на происходящее поправил на голове кипу. – Мойше попросил меня возлечь с тобой, сегодня. И чтоб ты родила ему ребенка… который будет вашим ребенком.

Гидон волновался не меньше Сары. Он был крайне возбужден. И горд своей выдумке. Сара молча смотрела ему в глаза. Она ни капли не сомневалась, что Мойше не мог о таком просить. Тем более, что она знала Гидона довольно неплохо и помнила как в юности он пытался за ней ухаживать.

Дело было в другом. В момент, когда раздался звонок Гидона в дверь, она молилась, и молила она бога только об одном – чтоб тот послал ей с Мойше ребенка. И уже давно убедившись, что пути господни бывают не всегда чистыми и прямыми, но обязательно ведут куда надо, она видела в словах Гидона промысел божий и согласилась. Гидон тоже видел божий промысел, только со своей стороны и был рад, что наконец, и даже с дополнительным рвением и удовольствием, он проучит Мойше. Он собирался завтра же ему рассказать, как Сара встретив его на улице позвала его в дом, попросив с чем то помочь по дому, и что ей якобы требовалась мужская сила, и они не смогли обуздать свою страсть, которая вспыхнула вдруг между ними и они вместе погрешили.

Гидон снял кипу и аккуратно положил возле Сарыной кровати. Они оба разделись и залезли в кровать, с которой совсем недавно вылезал Мойше. И вот, двое нашедших спасение несчастных, совершая акт любви ради высшей цели пришли к логическому и физиологическому концу сего акта. В тот же миг, Гидон дошел и до другого, более мрачного конца – конца своей ювелирно нечистой жизни, его сердце вдруг остановилось. Сара не сразу поняла что случилось и долго колотила и трясла Гидона уговаривая его встать и уходить.

Когда Мойше зашел домой, он уже чувствовал себя другим человеком, но еще не подозревал, что судьба приготовила ему сюрприз. Зайдя в дом, он в последний раз в жизни наступил на свои грабли, и в этот раз он это сделал буквально, а не фигурально. Тело Гидона лежало прямо у входа и перешагнув в квартиру, Мойше прямо на него и наступил. В этот раз прямых последствий не было, он даже не споткнулся, просто аккуратно переместился в бок. Испугавшись в первую очередь за свою жену он вбежал в спальню проверить все ли с ней впорядке. Оказалось, что да, она в полном порядке, лежит в углу кровати забившись к самой стенке.

Что случилось? Ты в порядке? Что там делает Гидон? Он в порядке?

Сара была особой женщиной – она не умела врать. Даже не научилась делать это со своим мужем за годы совместной жизни, но в этот раз слова сами сбились с истинного пути и сплелись в нечто неразумное, но способное защитить ее честь.

Она рассказала, как Гидон зашел якобы по просьбе Мойше и попросил для Мойше другие штаны, так как его порвались. Совпадение с первой встречей было абсолютно случайным, так как Сара не знала историю знакомства двух друзей во всех деталях. Она сама придумала этот повод, точнее ее воображение. Продолжения истории, выдуманной бурной фантазией Сары, Мойше уже не слышал. Он заметил кипу Гидона на тумбе у кровати.

У него в голове заработал какой-то, новый для его сознания, механизм. Шестеренка, которая никогда в его жизни не двигалась с места, сделала маленький толчок в сторону вращения своей оси. Она еще не сдвинула следующую в цепочке деталь, но уже пошатнулась и выхватила из памяти Мойше один забытый эпизод. Когда-то, Гидон, по-дружески подшучивая сказал ему.

Давай я тебе помогу с детьми. Я, правда женат и очень люблю свою жену, но для друга готов…

Это случилось чуть после того, как у него родилась двойня. Мойше тогда, как и всегда, ничего не заподозрил и в самом деле принял это как дружескую шутку.

Механизм ожил и повернулся на один малюсенький толчок. Старт был задан.

В памяти Мойше всплыл на поверхность еще один случай. Совсем недавно, отчаявшись от попыток создать свое потомство, Мойше предложил Саре усыновить ребенка. В сиротских домах, так много хороших деток. Но Сара настойчиво отказалась. Она была уверена, что все получится, что с ее телом нет проблем и она-то может иметь детей. Мойше не понимал, откуда у нее такая уверенность. Механизм начал разгоняться.

Мойше вспомнил, как случайно услышал разговор Сары со своей матерью – та пыталась внушить дочери, что один раз стоит попробовать, ради семьи. Мойше тогда не понял о чем вообще речь, и думал, что это что-то женское ради семьи. Или даже может некий совет, данный мудрой матушкой для улучшения их сексуальной жизни.

Шестерня завелась не на шутку. В голове Мойше работала некая машина, которая, выдергивая из памяти разные сюжеты, выстраивала их в некую единую мысль, идею.

Такого с Мойше еще никогда не случалось. Он ощущал некое новое чувство внутри себя, о динамике которой он и не подозревал. Он начал распознавать в этой новой мысли нечто, похожее на сомнение. Мойше, до этого момента никогда не сомневался в людях или их бескорыстности.

Этот старый, как мир механизм самосохранения заработал в Мойше и разгонялся все быстрей и быстрей, он не слышал, что говорит Сара он только успевал осознавать смысл вспышек воспоминаний из его памяти. Они как молнии вспыхивали в голове и заряжали дополнительной энергией его новый механизм…

Когда через девять месяцев, как и положено у людей, Сара родила девочку, Мойше был уже совсем другим человеком. Он давно уже не вспоминал тот роковой день, когда жена сбилась с истинного пути и совершила нечто неблагоразумное. Он ей простил все. Он даже не с таким интересом читал молитву когда хоронили Гидона, девять месяцев назад, как он представлял себе это в течении жизни живого Гидона. Мойше пришлось открыть глаза и увидеть мир таким, какой он есть. Он уже понял и осознал, что не делал этого сознательно – он просто не хотел видеть мир таким, какой он есть, и всего лишь одна маленькая кипа пробудила в нем этот ненужный ракурс. Ракурс, под которым видят мир большинство людей, хоть раз наступивших на грабли.